На 54-й сессии Смешанной российско-норвежской комиссии по рыболовству (СРНК) стороны существенно снизили квоты на вылов рыбы в Баренцевом море на 2025 год (magazine.fish).
Общий допустимый улов (ОДУ) на 2025 год снижен для:
- Трески — на 144,4 тыс. тонн для России и 163,4 тыс. тонн для Норвегии, с небольшим объемом для третьих стран.
- Пикшу — ОДУ установлен в 130 тыс. тонн (снижение ~7,8%), из которых квота России — около 52,5 тыс. тонн (magazine.fish).
- Палтус синекорый (черный палтус) — общий лимит снижен до 19 тыс. тонн (—10,6%), российская доля — 7,875 тыс. тонн.
- Морской окунь-клювач — ОДУ 67,2 тыс. тонн (—4% к прошлому году), квота РФ — 14,094 тыс. тонн.
- Особое решение принято по мойве — промысел мойвы в 2025 году полностью запрещен.
Представители рыбной отрасли оценили ситуацию как серьёзный вызов. Владимир Григорьев («Норебо») назвал её «довольно грустной». Член Совета Ассоциации судовладельцев С. Сенников отметил, что сокращение квот на ключевые виды рыб станет серьёзным вызовом для северного рыбного промысла. Глава Минсельхоза Норвегии подчеркнул необходимость снижения квот ради сохранения рыбных запасов в долгосрочной перспективе.
Международно-правовой контекст сотрудничества
Сотрудничество России и Норвегии в области рыболовства основано на соглашениях 1975-76 годов. С 1976 года работает Смешанная российско-норвежская комиссия (СРНК), ежегодно согласующая квоты с опорой на рекомендации Международного совета по исследованию моря (ИКЕС) (tass.ru). Комиссия регулирует вопросы минимальных размеров сетей, прилова, мониторинга и совместного патрулирования.
Исторически была принята формула паритета: например, по треске и пикше доли сторон близки к 50/50, распределение уловов мойвы изначально составляло 60% Норвегии и 40% СССР (jointfish.com). Впоследствии в совместное управление были включены и другие виды (например, в 2009 г. соглашением определены пропорции по палтусу — 51% Норвегия, 45% Россия, 4% третьи страны. Все изменения квот проходят по взаимному согласию, с опорой на научные рекомендации Международного совета по исследованию моря (ИКЕС) и национальных научных институтов.
После 2022 года международное сотрудничество России осложнилось из-за санкций. Несмотря на это, российско-норвежское рыбохозяйственное сотрудничество продолжается по ранее установленным принципам, имея важное значение для обеих стран. Норвегия особенно ценит эти соглашения — они составляют более половины стоимости всех рыболовных договоров страны. Глава Росрыболовства отметил, что продолжение сотрудничества выгодно обеим сторонам, несмотря на международную напряжённость.
Итоговые протоколы ежегодных сессий СРНК продолжают иметь для Норвегии большое значение — на долю соглашения с Россией приходится более половины стоимости всех рыболовных соглашений страны (в 2023 году норвежская доля квоты трески оценивалась примерно в 8,4 млрд норвежских крон, или 760 млн долл. США). Это стимулирует Осло соблюдать достигнутые договоренности даже в непростой политической обстановке.
Последствия для российского рыбопромыслового сектора и рынков Центральной Азии
Резкое сокращение квот сильно влияет на российскую рыбную отрасль, особенно в Северном бассейне (Мурманская область). Баренцево море — основной район промысла трески и пикши для мурманских рыбаков. Квота на треску снизилась с 385 тыс. тонн в 2021 году до 144,4 тыс. тонн в 2025 году — почти в 2,7 раза. Похожие тенденции наблюдаются по другим видам рыбы. По объемам добычи отрасль возвращается к уровню начала 1990-х.
Для региона это означает уменьшение экспортной выручки, налоговых поступлений и прибыли компаний. В декабре 2024 года общий вылов в Северном бассейне был на 15–20% ниже уровня прошлого года. Экономические потери могут достигать десятков миллионов долларов, поскольку треска остаётся прибыльным видом даже после переориентации на азиатский рынок.
Рыбопромышленники уже выражают обеспокоенность. Союз рыбопромышленников Севера ранее предупреждал о негативных последствиях сокращения квот на треску. Временное повышение квот на мойву в 2024 году не компенсировало потери от сокращения более ценных видов. Теперь мойва полностью выведена из промысла, что ухудшает ситуацию и угрожает сокращением рабочих мест. Проблемы затронут и смежные предприятия: судоремонтные заводы, порты, транспортные компании и снабженцев.
С 2022 года российским судам также ограничили доступ к норвежским и европейским портам для перегрузки и ремонта. Норвегия разрешила российским рыбакам заходить только в три северных порта (Тромсё, Киркенес и Ботсфьорд) и усилила контроль. В результате суда вынуждены перегружать улов в Мурманске или напрямую доставлять рыбу азиатским потребителям, что увеличивает время доставки и затраты на топливо. Также возникают сложности с ремонтом флота, что дополнительно снижает его эффективность.
Последствия кризиса в рыбной отрасли России почувствуют и в Центральной Азии, особенно в Казахстане.
Казахстан в 2024 году импортировал из России 33,8 тыс. тонн рыбы — почти на 20% больше, чем годом ранее. В целом, Казахстан импортирует около 65% потребляемой рыбы, значительная часть которой поступает из России. Сокращение российских поставок и рост цен могут привести к удорожанию и снижению доступности отдельных видов рыбы на казахстанском рынке.
Казахстану, возможно, придется искать новых поставщиков (Китай или Иран) или развивать собственное рыбное хозяйство. Однако быстро заместить российский импорт будет непросто из-за специфики предпочтений потребителей и ограниченности других источников.
Таким образом, кризис российского рыбопромыслового сектора затрагивает экономику как прибрежных российских регионов, так и их торговых партнеров в Центральной Азии.
Геополитический аспект: конкуренция в Арктике на фоне ослабления России
Сокращение квот происходит на фоне обострения отношений между Россией и Западом, приобретая геополитическое звучание. В России предполагают, что Норвегия может использовать ослабление Москвы (конфликт на Украине, санкции), чтобы вытеснить российские компании из Арктики.
После февраля 2022 года Норвегия заняла жесткую позицию по отношению к РФ, присоединившись к санкциям ЕС. Однако в рыбной сфере действует осторожно: резкое вытеснение России из Баренцева моря противоречит прежним соглашениям и интересам самой Норвегии. Тем не менее, Осло усиливает контроль над северными акваториями, активно проверяет российские суда и усиливает мониторинг, объясняя это безопасностью и экологией.
Ярким примером ужесточения стали ограничения на заход российских судов в порты Норвегии.
Власти объяснили это мерами безопасности после инцидентов вроде саботажа «Северных потоков». Российские траулеры чаще досматривают, опасаясь разведывательной деятельности под видом рыболовства (rbc.ru).
Особый конфликтный район — архипелаг Шпицберген (Свальбард). По договору 1920 года Россия имеет равные с Норвегией экономические права на архипелаге и прилегающих водах. В 1977 году Норвегия установила вокруг Шпицбергена 200-мильную Рыбоохранную зону, заявив исключительные права на регулирование рыболовства, что Россия не признала. Конфликт оставался вялотекущим, однако в 2022 году обострился вновь: Норвегия заблокировала грузы для российских поселений на архипелаге, сославшись на санкции ЕС (rbc.ru). Москва назвала это прямым нарушением договора 1920 года.
По договору суверенитет Норвегии над Шпицбергеном признается лишь при условии свободного доступа всех участников к хозяйственной деятельности, включая снабжение. Ситуация была частично разряжена только после того, как грузы все же доставили альтернативными путями. Этот инцидент укрепил в России мнение, что Осло готово идти на весьма жесткие меры, ограничивая присутствие РФ на Шпицбергене под разными предлогами.
Экологическая повестка стала дополнительным инструментом контроля Норвегии в Арктике. Власти ужесточают требования к судоходству, предлагают запрет тяжелого топлива и расширяют природоохранные зоны, где промысел будет ограничен. Предлагается запрет использовать тяжелое топливо в арктических водах и вводятся строгие нормы по выбросам для кораблей (ccacoalition.org). Для российского флота, состоящего из старых судов, это может создать серьёзные финансовые проблемы. Россия опасается, что экология используется Норвегией как повод ограничить российское присутствие в традиционных районах промысла.
При этом в протоколе последней сессии 2024 года РФ и Норвегия продемонстрировали единство в нежелании допускать третьи страны к решению вопросов рыболовства в районе Шпицбергена, несмотря на существующие двусторонние противоречия (fishnews.ru).
Другие ограничительные меры Норвегии против российских интересов
Помимо рыбной отрасли, Норвегия предприняла в 2022–2023 гг. ряд шагов, прямо или косвенно ограничивающих российское присутствие в регионе. Кратко рассмотрим некоторые из них:
Ограничение портов для российских судов
С 2022 года Норвегия ввела ограничения для захода российских судов в свои порты. Сейчас рыболовным траулерам разрешается заходить лишь в несколько северных портов страны на ограниченный срок, с обязательным досмотром груза и экипажа. В норвежском парламенте обсуждалась возможность полного запрета захода российских судов. Для российских компаний это усложняет перегрузку улова, отдых экипажей и экстренный ремонт. Кроме того, норвежские компании теперь отказываются обслуживать российские суда, из-за чего ремонт приходится проводить на дальних российских верфях. (rbc.ru) (fishnet.ru) (dp.ru).
Дипломатические ограничения и контроль на Шпицбергене
В 2022 году Норвегия закрыла российское консульство в Мурманске, которое долгое время было площадкой для решения региональных вопросов. На Шпицбергене усилился контроль за российскими объектами, заморожены возможности реализации новых проектов. Параллельно Норвегия наращивает собственное присутствие на архипелаге.
Выводы и возможные сценарии
Сокращение квот на 2025 год стало серьёзным испытанием для российско-норвежского рыболовного сотрудничества. С одной стороны, решение связано со спадом численности рыбы и рекомендациями ученых снизить вылов. С другой — это совпало с напряженными российско-норвежскими отношениями, вызвав подозрения в политическом подтексте.
Последствия для России ощутимы: снизились уловы, усложнились логистика и обслуживание флота из-за санкций и портовых ограничений. Тем не менее, сотрудничество продолжается, а доступ к ресурсам Баренцева моря пока сохранён в сокращённом объёме.
Россия может принять несколько мер для защиты своих интересов:
- Дипломатическое давление. В протоколе последней сессии СРНК Россия предупредила, что может приостановить соглашения, если Норвегия введёт новые ограничения для российского флота. Хотя такой шаг рискован, он остаётся крайним средством давления.
- Юридические меры. Москва может поднять на международном уровне вопрос Шпицбергена, напоминая о равноправии в соответствии с договором 1920 года. Также на арктических форумах Россия способна подчёркивать недопустимость дискриминации и увязывать экологические инициативы с попытками её изоляции.
- Внутренние меры адаптации. Россия уже модернизирует Мурманский рыбный порт, строит сервисные базы и морозильные мощности. Государство может поддержать рыбные предприятия субсидиями на переоснащение флота или кредитами на проекты в других районах. Рассматривается возможность переориентации части судов на освоение квот глубоководных видов в Средней Атлантике или у берегов Африки. Перспективной выглядит и аквакультура, которая компенсирует падение улова дикой рыбы.
Что касается дальнейшего развития ситуации, можно очертить несколько сценариев.
Оптимистичный сценарий. Россия и Норвегия сохранят прагматичный подход к сотрудничеству в рыболовстве, несмотря на политические разногласия. Совместная комиссия продолжит работу, а при улучшении ситуации с биоресурсами квоты могут быть увеличены. Возможен компромисс по спорным вопросам, включая правила в зоне Шпицбергена и возобновление научного сотрудничества. Это поможет минимизировать ущерб для Мурманской области и сохранить стабильность отрасли.
Пессимистичный сценарий. Обострение конфликта может привести к распаду соглашений. В таком случае возможен выход одной из сторон из СРНК или отказ выполнять квотные обязательства. Это грозит неконтролируемым выловом, истощением запасов трески и пикши, появлением нелегальных рыбаков и конфликтами между пограничными службами. Такой сценарий будет наихудшим, наносящим ущерб ресурсам и отбрасывающим отношения к временам Холодной войны.
Реалистичный сценарий. Наиболее вероятно, что сотрудничество продолжится, но переговоры станут сложнее. Норвегия будет жестче настаивать на строгом выполнении правил, включая экологические нормы. Россия в ответ станет активнее отстаивать свои экономические и исторические права. Переговоры будут проходить трудно и медленно, рыболовные вопросы окажутся тесно связаны с политикой. Москва будет опираться на научные данные и международные договоры, обвиняя Норвегию в перегибах. Осло будет балансировать между санкционной солидарностью с союзниками и важностью сохранения стабильности в вопросах рыболовства и экологии.
В заключение
Решение о снижении квот на 2025 год высветило хрупкость равновесия в российско-норвежских отношениях в Арктике. Пока что обе страны демонстрируют готовность следовать соглашениям — даже на фоне конфликта в Европе они смогли сесть за стол переговоров и договориться о распределении ресурсов. Это показывает, что прагматизм в вопросах продовольственной безопасности и региональной экологии берет верх над политикой.
Однако сохранение этого статус-кво не гарантировано. России предстоит внимательно следить за действиями Норвегии и оперативно на них реагировать, чтобы не допустить одностороннего ущемления своих интересов. Инструменты для ответа у Москвы есть — от правовых шагов до укрепления собственной инфраструктуры и переговорных позиций. В конечном счете, стабильность рыболовства в Баренцевом море выгодна обоим государствам, и можно надеяться, что даже в непростых геополитических условиях они смогут избежать крайних сценариев и сохранить многолетнее сотрудничество, пусть и в видоизмененном формате, до лучших времен.
